1942 год. В лесной посёлок Кресты Александр Михайлович Шишкин приезжал часто. Работал тогда главным редактором газеты. Был одинок. Жил со своей сестрой в том же здании, где была редакция (возле сбербанка, на площади). Воспитывали с сестрой трёх его детей - двух мальчиков и девочку.
   Дочь в то лето гостила на Крестах у Веры Ковалёвой, тоже одинокой, со своей дочерью. Вера - молодая, приятная женщина. Работала на Крестах продавцом в магазине.
   Александр Михайлович готов был жениться на Вере, но та переезжать в Варнавин, в семью Шишкиных, не спешила. И причиной тому были мальчики, сыновья Александра Михайловича. Как ей казалось - вольные, бойкие, шустрые.
   Однажды на посёлке был небольшой праздник. Собрались все женщины, которые работали в лесу, на ферме. Все они были солдатками. Жили тревожно, трудно, но дружно, ссор не было. Что делать - у всех одно, а радость - разве что собраться вот так, попить чаю. И, конечно, пели.
   Александру Михайловичу на посёлке всегда были рады. Любили его за доброту, общительность, словоохотливость. С Верой они были хорошей парой. Пел Александр Михайлович красивым бархатным басом.
   - Споём «Катюшу»? - предлагал он весело.
   «Катюша» была любимой песней всех женщин посёлка. Любил её и Александр Михайлович. Очень любил. Прислушался к одной певунье, Анне, её высокому грудному голосу, попросил:
   - Давай вдвоём споём, на два голоса.
   И опять пели, зачаровывая женщин.
   Утром Вере сказал:
   - Так бы и спел ещё раз на два голоса «Катюшу». Вера, позовём ту женщину ещё?
   А та подруге Анне с тревогой:
   - Не напеть бы беды тебе, девонька.
   Беда пришла, и не одна: «Открывай ворота, Анна». Только получила известие о муже - «пропал без вести», из деревни нехорошую весть передали. В этот же вечер за 20 километров побежала пешком. Её отчим Иван работал конюхом в колхозе. Справно работал. За лошадьми ухаживал как за своим домашним скотом. Плохо работать не умел. Девять детей воспитывал, всех к труду приучил. Два сына в Горьком на заводе «Красная Этна» при хороших должностях. Дочь на фронт из РК комсомола призвали. К тому времени в деревню с войны мужики приходить стали, инвалиды, после ранений. Колька Шкотов - слух и речь от контузии терял. Похоже, что жалости и рассудка лишился. Председатель колхоза, человек с горячей головой и холодным сердцем, сказал Кольке, будто приказ отдал:
   - Можешь гектар вспахать, премию дам. Бери самую хорошую лошадь.
   Колька гектар вспахал, а лошадь к ночи мочилась кровью, слегла.
   Иван на конюшне на Кольку медведем пошёл:
   - Ты что, ирод, сделал? Самолучшую лошадь испортил.
   Несмотря на протест Ивана, на другой день Кольке дали другую молодяжку, игривую, ладную.
   Колька опять гектар вспахал. И эта лошадь слегла. Не моча - кровь. Кровь на губах от уздечки. Видать, рвал её Колька, неволил.
   В правлении - суматоха: «Иван окормил лошадей гнилым клеверным сеном. Опоил разгорячённых холодной водой. Отдадим под суд.»
   Сыграла родственная давнишняя неприязнь председателя к Ивану. Прибежала в правление Анна: «Несправедливо это!»
   Сказал, как отрезал:
   - А ты чего фашиста прикрываешь? Какая несправедливось? Люди кровь на войне проливают, а он вредительством занимается.
   Анна к отчиму:
   - Тятя, пойдём в Варнавин. Я одного только человека там знаю. Он поможет нам, Александр Михайлович Шишкин его зовут - хороший человек.
   …Александр Михайлович сидел в кабинете, за своим рабочим столом:
   - Лесная певунья! Чего вас привело ко мне?
   - Беда у тяти…
   Долго, внимательно слушал Александр Михайлович Ивана. А тот не столько говорил, сколько лил слёзы: «Где искать правду, кто защитит? Ветеринарный врач сказал ведь, что нет в том моей вины, бумагу дал, что лошади надорвались, от натуги слегли.»
   - А где та бумага? - нахмурился Александр Михайлович.
   - Так в правлении попроситли её у меня и не вернули, не отдали мне.
   - Ну, как ты можешь постоять за себя, если плачешь и плачешь. Кто может за тебя похлопотать?
   - Разве что сын…
   Написал Александр Михайлович на листке бумаги - где, к кому, когда обратиться.
   … Ивану сказала помощница председателя, что приедут в деревню судить его. Год «сидки» да ущерб взыщут в пользу колхоза. Как услышал Иван о годе «сидки», тут же в конюховне упал без памяти, как дуб свалился. Стены дрогнули. Открыл глаза, помощница ему:
   - Вставай, Иван, кажись, приехали уж.
   Вся деревня к конюшне пришла. Правильно говорят в народе - от тюрьмы да от сумы… Вынесли приговор: год тюремного заключения и уплатить ущерб за гибель лошадей. Бумага, совет Александра Михайловича, сильно помогли. От тюрьмы Ивана освободили. В ущерб за две лошади - 42 тысячи рублей. В пользу колхоза свели со двора корову, бычка. Отломали житницу, зимницу, говорили, что отломают ещё летнюю избу. Да не решились, всё-таки дочь Ивана на фронте воевала.
   Только Ивану было уже всё равно. Тронулся умом Иван от унижения и от разорения семьи. Стал большим беспомощным ребёнком, за которым необходим постоянный присмотр. И всё время ревел Иван - тихо, по-детски.
   МНОГО ВОДЫ с тех пор утекло. У Ивана родились 14 внуков. Знали в его большой семье Беловых, что от тюрьмы помог освободить его Александр Михайлович Шишкин. Освободил от стыда детей его.
   …Очень хотелось внучке Ивана поблагодарить Александра Михайловича от всех родственников, да всё стеснялась. Авторитетным и уважаемым человеком он был не только в Варнавинском районе.
   К 80-летию к Александру Михайловичу приехали из области вручать орден Ленина за большие заслуги. Александр Михайлович болел - лежал в районной больнице в терапевтическом отделении, в общей переполненной палате, на крайней койке у самых дверей. Увидел смущение партийных работников, поспешил:
   - Всё нормально, хорошо лечат. Обращаются хорошо. Да здоров я почти. Скоро выпишусь. Приглашаю вас на юбилей всех. Заодно и орден «обмыть» надо.
   Засмеялся.
   На юбилей к Александру Михайловичу прибыли всей братией райкомовцев. И опять удивились его скромному быту. Новенький снаружи красивый дом внутри ничем не отличался - диван, ковёр на стене. Влево от зала маленькая комнатка с окном на улицу. Екатерина Георгиевна, жена шустрая, моложавая женщина, перехватила наш взгляд:
   - Сашин кабинет. Пишет там.
   Александр Михайлович то и дело обращался к жене:
   - Катюша, Катюша, приглашай к столу дорогих гостей. Как хорошо, что вы пришли к нам!
    Так непринуждённо, просто всем стало. Молодёжи после чарки петь захотелось.
   - А давайте «Катюшу» споём, - и Александр Михайлович запел первым.
   Жена цвела:
   - Любимая песня Саши. Ни один праздник без неё не проходит.
   Пели весело, задорно, хохотали и кто-нибудь начинал «Катюшу» снова и снова.
   До сих пор, услышав эту песню, вспоминаю Александра Михайловича Шишкина. Только добрые люди могут так самозабвенно петь да ещё такую задорную и весёлую песню…
   «Расцветали яблони и груши…»

Текстовая версия для печати
в формате .doc для Word

© 2003-2004 Дизайн-студия "Sofronoff"